Тема греха и покаяния.
(По роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».)

Человек, который много согрешил, всегда умён.
М. Горький.

Какая странная судьба, что мы всего более грешим именно тогда, когда слишком благодетельствуем другим.
В. Шекспир.
Великий русский писатель Ф. М. Достоевский был человеком очень религиозным. Он рос « в семействе русском и
благочестивом », где знакомились с Евангелием « чуть не с первого детства ». Поэтому его, как никого другого, очень
интересовала тема греха. Но сам грех по своей сути бывает разным. Оскорбил человека – нагрешил, убил – тоже нагрешил.
Достоевский в своём романе « Преступление и наказание » рассматривает грех идеологический. Греховную теорию, которая
чудовищна сама по себе и, кроме того, приводит к человеческим смертям.
Роман Ф. М. Достоевского « Преступление и наказание » можно отнести к разным типам. Он и философский, и
социально-бытовой, и психологический. Но, пожалуй, главное место в нём занимает идеология одного из героев – Родиона
Раскольникова.
Главный герой романа совершает убийство. Но не только в этом заключается его грех. Раскольников, увлёкшись
своей теорией, забывает о простых истинах: даже самая благородная цель не оправдывает средств её достижения и никто,
кроме Бога, не вправе судить, достоин человек жизни или нет.
В начале романа мы видим тщательные приготовления Раскольникова к убийству, причины которого пока не знаем.
Обстановка, где проживает главный герой, позволяет нам предположить, что убийство совершается ради ограбления. У
старухи-процентщицы довольно много сбережений, а он вынужден заложить ей последнее что у него осталось – кольцо сестры.
Но впоследствии мы видим, что не это явилось главной причиной для совершения преступления.
Незадолго до этих событий в одной из петербургских газет появилась статья Раскольникова. В ней он излагает теорию о
том, что всё человечество делится на два разряда. Первый – это люди, безропотно принимающие любой порядок вещей – «твари
дрожащие». Другие – смело нарушают моральные нормы, общественный порядок, проливают ради этого чужую кровь – «сильные
мира сего».
Но, поделив людей на две эти категории, Раскольников сталкивается с неизбежным вопросом: к какому разряду он сам
относится? Убийство старухи – самопроверка героя: выдержит ли он идею, по которой совершается ход истории. Кто же он:
«тварь дрожащая» или «сильный мира сего»?
И это убийство с целью возвысить себя над простыми смертными есть грех неизмеримо больший, чем если бы он
убил, чтобы выжить. Но он не умирал с голоду, он не был на грани… И всё-таки убил.
Очень важно то, что до какого-то момента Раскольников полностью удовлетворён своей теорией и не видит в ней ни
одного изъяна. Ведь что из себя представляет та, жизнью которой он решил пожертвовать ради своих грандиозных замыслов?
Ничтожество, «вошь». Она не приносит никакой пользы, а только вред. И невольно подслушанный им разговор двух студентов
ещё больше убеждает его в том, что это необходимо сделать.
Всё это делает Раскольникова некоторым образом похожим на учёного, который сначала выдвигает гипотезу, а потом
пробует её экспериментально доказать. Но этот чудовищный эксперимент стоил жизни двум людям. Да, да, именно двум людям,
какими бы они ни были. «Не убий» - гласит одна из десяти заповедей. Бог дал жизнь – бог должен её и забрать. Только
бог и никто другой.
В подтверждение своей теории Раскольников приводит имена исторических деятелей: Ликурга, Солона, Магомета,
Наполеона, говорит о том, что «большая часть этих благодетелей… были страшные кровопроливцы». Но это не оправдывает
преступления Раскольникова. Он говорит Соне: ”Свобода и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем
муравейником!.. Вот цель!” вот к чему стремится главный герой – к власти.
В черновых записях Достоевского, связанных с образом Раскольникова, читаем: ”В его образе выражается … мысль
непомерной гордости, высокомерия и презрения к этому обществу…Он хочет властвовать – и не знает никаких средств.
Поскорей взять власть и разбогатеть. Идея убийства и пришла ему готовая.”
Сама его теория, сама эта мысль есть грех. Бог созда лвсех по своему образу и подобию. И возвысить себя над
остальными – значит поставить наравне с Богом.
Но после этого страшного эксперимента Раскольников видит полный прговал, несостоятельность своей теории. Она не
подтвердилась. Он убил. Он переступил черту? Нет. Он обрел власть? Не обрёл. Ему помогли украденные деньги? Он ими не
воспользовался.
Наказание же главного героя началось до свершения преступления. Когда он видит свой первый сон, то уже
понимает, что не сможет выдержать своей теории: “Нет, я не вытерплю, не вытерплю!” Наоборот, идея поработила
Раскольникова, лишила свободы действий, превратила в безвольную пешку.
Достоевский не описывает в романе с такой же подробностью, как нравственные мытарства, процесс духовного
возрождения Раскольникова. Но на протяжение всего хода событий ясно видится это возрождение. Осознав открытый смысл,
реальную сущность и неотвратимую гибельность своей идеи, главный герой испытывает спасительные мучения совести и
готовность к покаянию.
Надежду на восстановление любой преступной личности Достоевский видел в том, что для неё всегда открыт путь к
«великой радости», что в ней нельзя окончательно растоптать совесть и любовь. На этом основано «наказание»
Раскольникова, когда «чувство разомкнутости и разъединённости с человечеством, которое он ощутил тот час же по свершении
преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли своё…»
Будущее духовного возрождения главного героя романа и было обусловлено его страданием, сострадательной любовью
между ним и Соней Мармеладовой: ”Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для другого.”
Участие Сони Мармеладовой в судьбе Раскольникова, её любовь к нему иопределило дальнейший путь главного героя
к возрождению. Именно она подталкивает его покаяться, так как понимает, что не сможет он с этим жить: “А жить-то,
жить-то как будешь? Жить-то с чем будешь?” В ней хотел найти Родион Раскольников родственную душу. И нашёл, не ошибся.
Глубокое и искреннее сопереживание Сонечки растопило лёд на сердце Раскольникова, «волной хлынуло в его душу и разом
размягчило её».
Признание Раскольникова, по его собственным словам, есть признание собственной несостоятельности,
собственного ничтожества – «тварью дрожащей оказался». Но это лишь он не смог, а идея, верит главный герой, стоит
нерушимо и незыблемо.
Не так думает сам Достоевский. В противоборстве с теорией Раскольникова побеждает «закон любви».Терпит крах
его бесчеловечная идея.
И, будучи уже в тюрьме, Раскольников понимает, что убеждения его – глубокая ложь. Осознаёт это окончательно
и бесповоротно. Эта мысль, Евангелие и, самое главное, Соня Мармеладова – это его настоящие спасители, которые помогут
ему начать жизнь заново, « но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история
постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой…»
И мы можем поверить в нравственную силу, мужество, решимость Р. Раскольникова найти путь и средства
истинного служения людям. По глубокому убеждению Достоевского для всего человечества на земле есть лишь две полярные
перспективы: или любить, или уничтожить друг друга, или вечная жизнь, или вечная смерть, или победа «закона любви», или
торжество подобных теорий – третьего просто не существует, не дано.

Раскаяние Родиона Раскольникова в романе Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание"

Достоевский в своем романе раскрывает образ, доведенного до отчаяния человека, совершившего преступление, стремиться передать нам его мысли, переживания, чувства, муки совести, показать психологию убийцы, и, прежде всего, размышляет на тему раскаяния и искупления греха.

Раскольников Родион Романович – бывший студент, живущий в Петербурге, университет покинул из-за недостатка средств. Причин, заставивших его совершить убийство старухи-процентщицы, не мало: нужда, тяжелые жизненные обстоятельства доводят героя до изнеможения, он вынужден скрываться от хозяйки дома, так как нечем платить за жилье, сестра Дуня, чтобы помочь брату и матери, решившаяся выйти замуж за развратного Лужина. Проходя по окраинам Петербурга, ему взору предстают картины нищеты и унижения, кто-то пытаемся совершить самоубийство, кто-то торгует своим телом, как дочь его друга Мармеладова Соня, а кто-то наживается на других людях, как, ненавидимая им, старуха. Все эти события проходят через душу Раскольникова, влияют на его психику. В его душе созревает бунт против всей этой несправедливости. Он решает совершить малое зло ради большого добра. Считает что, убив старушонку, он принесёт больше добра и справедливости этому миру, чем зла. Так же у него давно есть теория о двух видах людей. Убийством он решает проверить, кто он, «необыкновенный человек», которому позволено вершить зло ради благой цели, или же просто «тварь дрожащая» и «материал». С этими мыслями он решается на убийство.

Обстоятельства заставили Раскольникова убить не только процентщицу, он и её безобидную беременную сестру Лизавету. Совершив преступление, герой сомневается в том, что сможет хладнокровно выдержать тяжесть этого поступка, его начинают посещать тревожные сны мысли о самоубийстве, мучает совесть. Иногда же герою кажется, что он сможет жить с «черным пятном на совести». В нем пробуждаются гордость и самоуверенность. Не выдерживая, он рассказывает об убийстве Соне, которая, как он чувствует, может понять его, так как сама увязла в грехе. Она хочет спасти его душу, уговаривая раскаяться и сдаться властям. Через некоторое время он сдается полиции, он даже тогда он не расценивает это как покаяние, а лишь считает слабостью, он до сих пор не видит в содеянном большой вины. Первое время пребывания на каторге сильно укололи его гордость. Однако тягу с жизни ему вернула Соня, поехавшая за ним Сибирь.

Я считаю, Раскольников искупил свой грех тем, что раскаялся и впустил в свою душу любовь и Бога.

Другой путь искупления греха выбрал Свидригайлов. Он совершил за свою жизнь много грехов: Из-за его домогательств сестра Раскольникова потеряла место работы, он загубил несколько своих крепостных и жену. Осознав это, он пытается искупить вину перед Дуней, предлагая ей деньги и пытаясь предотвратить свадьбу с Луженым. Но, не получив прощения, накладывает на себя руки.

На вопрос Раскаянье раскольникова, Преступление и наказание заданный автором ростры лучший ответ это Признание Раскольникова в преступлении. (Анализ эпизода из главы 8, части 6 романа Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание".)
Роман Достоевского «Преступление и наказание» - это роман о современ-ной России, переживавшей эпоху глубочайших социальных сдвигов и нравствен-ных потрясений, роман о современном герое, вместившем в грудь свою все стра-дания, боли и раны времени. Передовая русская молодежь конца 50 – начала 60-х годов искала пути социального, духовного и нравственного обновления России. Трагические метания Раскольникова имеют тот же источник. Отсюда начинает движение и его мысль. Мир страшен, невозможно принять его, излечить его бо-лезни, изменить лик его тоже нельзя: «Так доселе велось и так всегда будет! » Ос-тается одно – отделиться, стать выше мира, выше его обычаев, его морали, пере-ступить вечные нравственные законы. На такое «преступление» способны поис-тине необыкновенные люди, или, по Раскольникову, собственно люди. Или по-слушание, или бунт необыкновенной личности – третьего не дано.
Но Раскольникову надо было проверить свою идею, узнать, способен ли он на бунт – преступление. Убийство старухи – единственный, решающий, первый и последний эксперимент, сразу все разъясняющий. «Смогу ли я переступить или не смогу? Тварь я дрожащая или право имею? »
Своим жестоким экспериментом Раскольников хотел достичь абсолютной для себя свободы. Но этого не произошло, наоборот, идея поработила его, превра-тила в пешку, лишенную воли.
Раскольников сам себя выдает, потому что более не в силах бороться с са-мим собой. Со всей непреложностью открывается ему страшная для него истина – преступление было бессмысленным, погубил он себя напрасно, цели не достиг.
Перед признанием в убийстве Раскольников идет к Соне Мармеладовой. Он понимал, что ему не избежать надвигавшейся развязки, но пытался «хоть за что-нибудь зацепиться, помедлить» . А Соня представляла собой неумолимый приго-вор, решение без перемены. И это придает Раскольникову уверенности.
Он идет на перекресток, на Сенную, где решилось его преступление. Опять закатывается солнце, как тогда, в самом начале трагического пути, когда он вы-шел из своей убогой каморки делать «пробу» . Только теперь косые лучи заходя-щего солнца освещали его крестный путь. Дойдя до середины площади, Расколь-ников вспомнил слова Сони: «Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и перед ней согрешил и скажи всему миру вслух: «Я убий-ца! » И вдруг его охватило какое-то «цельное, новое ощущение» . Раскольникову открылся в полной мере глубинный смысл жизни, высокий смысл человеческого бытия. И он «с наслаждением и счастьем» поцеловал землю, которую осквернил своим преступлением. Счастье приходило к Раскольникову лишь изредка, каки-ми-то отдельными вспышками, «припадками» . И сейчас он понял, что сам своим преступлением лишил себя счастья, задавил в себе «ощущение полной и могучей жизниС этими мыслями Раскольников дошел до конторы. И тут его охватил страх, ноги онемели, но он все-таки шел. В конторе он столкнулся с Ильей Петровичем Порохом и подумал, что «это сама судьба» . Однако пока словоохотливый Илья Петрович занимал его разговорами, в душе Раскольникова что-то перевернулось, его как будто «придавило» . Он не смог произнести слов признания. Попрощав-шись с Порохом, он вышел во двор и тут увидел Соню. Все эти дни Соня страдает с Раскольниковым, живет им, проходит тот же крестный путь. Соня и Раскольни-ков – два полюса, но как всякие два полюса, они не существуют друг без друга. И как Соне открылся в Раскольникове целый новый неведомый мир, так и Расколь-никову открывает Соня и новый мир, и путь к спасению. Раскольников возвраща-ется в контору и уже без колебаний дает показания. Свое признание Раскольников расценивает как признание собственной не-состоятельности, собственного ничтожества. Не так думает Достоевский.

Родион Раскольников — главный герой психологи­ческого романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» — совершил убийство. Этот поступок не только привел его на каторгу, но и породил множество размышлений и переживаний, составивших главную сюжетную линию романа. Именно терзаниям Расколь­никова читатель наиболее сильно сочувствует, именно с этим героем он переживает наиболее сильные в эмо­циональном и психологическом отношениях эпизоды произведения.

Терзания Родиона Романовича начинаются задолго до совершения преступления. Еще за много дней до этого ужасного поступка молодой человек, потрясен­ный собственной задумкой, предавался мучительным размышлениям. Сможет ли он выдержать бремя, ко­торое вознамерился на себя взвалить? Подтвердит ли он свое право быть человеком «необыкновенным» по собственной классификации, выведенной в статье, опубликованной в «Периодической речи»? Сомнения никогда не идут на пользу задуманному деянию, осо­бенно такому, на которое посягнул Раскольников. А если добавить к этому лихорадочность и нервоз­ность юноши, то все оказывается еще более сложным. А в той самой статье из «Периодической речи» состоя­лась первая исповедь Родиона Романовича. Уже в той давней его работе, которая, как угадал Порфирий Пет­рович, «в бессонные ночи и в исступлении замышля­лась, с подыманием и стуканьем сердца, с энтузиаз­мом подавленным». Он — человек сильный, незауряд­ный, темпераментный — бросает своей статьей яркий и бунтарский вызов миру. Одновременно этой статьей

Раскольников убеждает самого себя, что он — лич­ность, а не «расходный материал». Именно себя в пер­вую очередь — ведь для кого бы мы ни писали, все равно в конечном итоге пишем для себя. Тем более не­что такое, как раскольниковская статья, несущая сме­лую и даже шокирующую идею преступления «на благо». Именно потому, что в данной работе Родион был честен перед самим собою, она так впечатлила Порфирия Петровича.

Убийство все-таки произошло. Теперь Раскольни­ков на собственном опыте получил возможность ощу­тить — каково это, быть преступником, объектом пре­следования, добычей для неутомимых и безжалостных охотников. Это трудно. Но все равно — главная борьба происходит внутри него.

Преступление создает полосу отчуждения между Раскольниковым и остальными людьми. Кровь старухи остается на нем не только в прямом, но и в фигураль­ном смысле. И если кровь настоящую можно смыть без следа, то кровавый след в душу въедается намертво. «Мрачное ощущение мучительного, бесконечного уеди­нения и отчуждения вдруг сознательно оказалось в ду­ше его». Раскольников неожиданно осознает, что не может видеть возле себя не только друзей, но даже са­мых родных людей: мать и сестру. В попытке сбежать от окружающего Родион Романович пускается в лихо­радочный вояж, закончившийся в квартире умираю­щего Мармеладова. На этот момент преступление еще не успело стать чем-то, напоминающим корку зажив­шей раны. Оно еще кровоточит, и кровь эта ядовитой смолой жжет его душу.

Раскольников очень старается доказать себе, что просто болен — оттого и терзания. В самом деле, на­сколько все было бы проще, если бы именно горячка стала причиной неурядиц. Но он наверняка понимает, что дело вовсе не в этом.

Затем следует целый ряд поступков, которые нуж­ны Родиону для того, чтобы, нанося себе еще более тя­желые душевные потрясения, вытравить из души осо­знание своей неспособности нести поднятый груз.

Происходит, к примеру, сумасшедший разговор с Заметовым в трактире. Раскольников ведет риско­ванную, опасную игру, балансирует на грани немед­ленного провала. И упивается ощущением того, что ги­бель под боком. Наверное, так же чувствует себя чело­век, танцующий на краю пропасти. В разговоре дело даже доходит до прямого вопроса: «А что, если это я старуху и Лизавету убил?» Более того, под видом ку­ража Раскольников рассказывает все, что было им сде­лано после убийства процентщицы с взятыми в ее квартире ценностями: «Я бы взял деньги и вещи и, как ушел бы оттуда, тотчас, не заходя никуда, пошел бы куда-нибудь, где место глухое и только заборы одни, и почти нет ничего, — огород какой-нибудь или в этом роде. Наглядел бы я там еще прежде, на этом дворе, какой-нибудь такой камень этак в пуд или полтора ве­су… приподнял бы этот камень… да в яму-то эту все бы вещи и деньги и сложил… Да год бы, два бы не брал, три бы не брал, — ну, и ищите!»

Потом Раскольников пытается отпугнуть Разуми­хина — пролитая кровь мучает, оттаскивает от осталь­ного мира, которого Родион Романович более недосто­ин, во всяком случае, он так считает.

И в квартиру старухи он тоже идет, чтобы пока­зать себе: он может скрыть свое преступление. Но ли­хорадка его мешает и здесь. Родион опять оказывается на грани срыва, провала, на грани публичного призна­ния. Он совмещает в своем рассудке то, что было до того, и то, что получилось после. Его захватило любо­пытство, его удивляет и присутствие отделочников и пустота квартиры.

Даже звук колокольчика по-особенному влияет на его сознание. Одновременно Родиону Романовичу и жутко, И приятно. Он ненадолго ощущает, что, навер­ное, стоит звания человека, а не «твари дрожащей».

Как уже говорилось, этот странный путь заканчи­вается в квартире, где умирает раздавленный лоша­дью Мармеладов. И, пережив вместе с остальными участниками эту мрачную драму, Раскольников вдруг получает некоторый заряд уверенности. Осознанием того, что он живет, Раскольников ненадолго вытесняет собственный ад, живущий в его душе.

Даже от матери и сестры Родион пытается сбе­жать, потому что уже понимает, что не выдержал.

А значит — на нем несмываемое клеймо, И выхода два — либо пойти с повинной, либо изолировать себя от всех и жить за глухой стеной одиночества. Впос­ледствии Родион скажет: «Те люди, настоящие-то вла­стелины, вынесли свои шаги, и потому они правы, а я не вынес, и стало быть, я не имел права разрешить се­бе этот шаг».

Раскольников не сумел вынести осознания никчем­ности чужой жизни. Для него это осталось за пределом понимания, не было принято ни сердцем, ни разумом. И сколько бы ни пытался Родион Романович доказать себе, что старушка-то не более чем вошь никудышная и вредная, ничего не вышло. Все доводы оказались слабее голоса совести.

Преступление задумывалось Раскольниковым как доказательство того, что «преград нет». Но преграды были, и поставил их не кто иной, как сам Родион. И од­ной из первых таких преград, безусловно, стала по­пытка придать злодеянию ранг средства для достиже­ния благой цели. Нельзя так бесцеремонно обманывать себя. Тем более, что настоящий властелин, для которо­го нет никаких препятствий, не терзает себя идеалами и благородством, а просто ставит батарею поперек улицы и «дует» в правых и виноватых. То есть совер­шает все настолько буднично и спокойно, что о душев­ных терзаниях или чем-то подобном и речи не захо­дит. Мы же не оправдываемся перед стоптанными та­почками, выбрасывая их на свалку!

Вторая преграда, которую Раскольников так и не смог преодолеть, — это воздвижение барьера между ним и людьми, окончательное закрепление той самой полосы отчуждения, которую юноша так старательно пытался воздвигнуть. Одиночество, вообще-то, явля­лось необходимым условием поступка. Только его Ро­дион не выдерживает. Он идет к Соне. Но об этом чуть позже.

Пока же стоит сказать, что Раскольников видит свое преступление отнюдь не только в том, что «не вы­нес» груза. Он ведь оказался еще и не способным сле­довать идеалу, быть тем самым «необыкновенным» че­ловеком. Это тоже страшное разочарование, потому что антиподом «особенных» людей, по собственной те­ории Родиона Романовича, является обыкновенный расходный материал, не приспособленный к сверше­ниям и пригодный только для того, чтобы в нужный момент пострадать за чью-нибудь спасительную для общества идею.

Убийство было жестоким экспериментом Раскольни­кова над самим собой. Экспериментом провалившимся — недаром все заканчивается явкой с повинной. Ожидае­мой свободы не появилось, напротив — возникло черное и беспросветное рабство. Раскольников отчаянно врет се­бе, когда твердит, что еще поборется с Порфирием, когда убеждает себя в том, что процентщица — не более чем бесполезная вошь. Против этой лжи бунтует вся натура Родиона — охватившая его лихорадка в немалой степени вызвана именно жестокой схваткой в душе юноши. Схваткой, в которой совесть отстаивала свое: ты — пре­ступник и нечего прикрываться чьими-то там якобы спа­сенными судьбами.

Некоторым подспорьем, впрочем, является знание: улик против нега у следствия нет. То есть, в принципе, еще можно переломить себя и успокоиться, позабыв убийство, как малозначительный эпизод. И страшный удар испытывает Раскольников, когда неизвестный ме­щанин называет его убийцей. Наверное, именно в этот момент Родион понимает, каково это, когда другие зна­ют о твоем злодеянии. И наверняка он успевает пред­ставить себе, каково это, когда о преступлении узнают не только люди посторонние, но и близкие. Посторон­ние один раз ужаснутся и забудут. А для родных все будет значительно больнее. А поскольку Раскольников очень любит и мать, и сестру, ему особенно страшно. В гамме мучений проявляется еще один звук.

Можно сказать, что практически каждым своим по­ступком Раскольников совершает покаяние перед са­мим собой. Покаяние, которое не искупает греха, но лишь усугубляет муки. Он кается, чтобы не пережить ни минуты облегчения, но лишь только вновь отыскать способ причинить себе боль. Покаяние словесное, кото­рое грешник совершает в церкви, здесь заменено пока­янием действия. Ведь поступки Раскольникова после убийства старухи-процентщицы нанизываются на этот мотив, будто на прочную шелковую нить. Помимо тех, на которых уже заострялось внимание, было еще нема­ло совершенного под воздействием желания хоть как-то загладить вину. Точнее, даже не загладить, а заменить на уверенность в собственной правоте, что значительно важнее. Даже когда Раскольников защищает Авдотью Романовну от Лужина и Свидригайлова, он делает это во имя облегчения собственной участи. Но разве он не стал бы защищать ее, если бы дело не дошло до пре­ступления? Например, если бы мать и сестра приехали на несколько дней раньше. Стал бы, конечно. Но, воз­можно, совсем по-другому. А так Раскольников чувст­вует себя виноватым и недостойным любви. И, может быть, именно оттого в настолько резкую форму вылива­ется его противостояние со Свидригайловым. Может быть, именно потому Лужин получает настолько жест­кий отпор.

Но покаяние Раскольникова не было бы полным без его исповедей. Поначалу — перед самим собой. Эти исповеди носят почти болезненный характер, со­провождаясь самым настоящим самобичеванием. «Эх, эстетическая я вошь и больше ничего, — прибавил он вдруг, рассмеявшись, как помешанный». И очень мало пользы они приносят, потому что Раскольников не об­ладает даром прощения до такой степени, чтобы при­менить его к себе. То есть, по сути дела, исповеди Ро­диона наедине с собой бесполезны и только усугубля­ют его положение.

Раскольникову очень повезло — рядом оказалась Соня. Она не только человек, способный выслушать и простить; таких рядом с Родионом как минимум трое: Авдотья Романовна, Пульхерия Александровна и Разу­михин. Соня Мармеладова оказывается столь необхо­димой Раскольникову еще и потому, что способна, вы­слушав его исповедь, сказать, что он не прав. Не прав, когда счел человеческую жизнь сравнимой с жизнью вши, когда посмел во имя проверки своей, достаточно шаткой и жуткой, теории посягнуть на чужую жизнь. Соня — самоотверженная и чистая душа — становится для Раскольникова суровым судьей. Суровым не в прямом смысле. Просто ее мягкость и любовь, ее тер­пение и воля настолько выше всех болезненных идеа­лов Родиона, что она рядом с ним может восприни­маться как некая высшая сила, облеченная правом вы­носить решения и указывать дорогу заблудшим. Имен­но Соня выслушивает самые пламенные и искренние исповеди Раскольникова.

Перед Соней Родион настолько открыт потому, что видит в ней родственную душу. Она ведь тоже в неко­тором роде преступница. Но она чище Раскольнико­ва — ей не пришлось для доказательства каких-то хи­мер убивать человека.

И вот здесь начинается уже настоящая исповедь. Когда Раскольников приходит к Соне впервые, он от­крывает ей всю свою лихорадочность, все безумие, ко­торыми пропитана его натура. Он не притворяется, не прячется, не лжет. Он открывает ей себя настояще­го. Его исповедь настолько проникновенна, что даже пугает. Но и Соне, ставшей в тот момент ближайшим ему человеком, Раскольников не открывает всего сра­зу. О, нет! Он чересчур горд, чтобы сделать это даже перед тем, кто духовно превзошел его во много раз. Только намеки: «Я пришел к тебе. Мы прокляты вмес­те, вместе и пойдем!» И уже куда более прозрачнее в самом конце разговора: «Знаю и скажу… Тебе, одной тебе! я тебя выбрал! я тебя давно выбрал, чтоб это сказать тебе, еще тогда, когда отец про тебя говорил и когда Лизавета была жива, я это подумал».

И он рассказывает Соне все. И вот тут-то он на­верняка получает настоящее облегчение. Ведь Софья Семеновна не только принимает его, невзирая на пре­ступление, но и готова пойти за ним даже в Сибирь. Тем более, что ее уже ничто не держит здесь, в Пе­тербурге.

Раскольников исповедуется. И ждет решения, ко­торое Соня должна ему подсказать. Он видит перед собой чистоту, которую даже «желтый билет» не спо­собен запятнать. Он рассказывает все — начиная от властелинов и вершителей мировыми судьбами и за­канчивая своей конурой и нищетой. От высоких мате­рий Раскольников опускается к быту: «Ночью огня нет, лежу в темноте, а на свечи не хочу зарабатывать… Низкие потолки и тесные комнаты душу и ум теснят». Но одновременно Родион признает и свою слабость — то, что он прекратил всяческое стремление к освобож­дению из плена нищеты, опустился, что действие за­менил одной только мыслью.

Сочинение на тему: ИСПОВЕДИ И РАСКАЯНИЯ РАСКОЛЬНИКОВА (Ф. М. Достоевский. «Преступление и наказание»)

На этой странице искали:

• раскаяние раскольникова
• исповедь раскольникова
• сочинение на тему Преступление и наказание Раскольникова
• раскаяние раскольникова сочинение
• сочинение на тему раскаяние

Образ Раскольникова в романе «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевский решает в связи с личностью Наполеона. Для Достоевского Наполеон означает полное отсутствие совести и безмерный эгоизм. Раскольников втайне сближает себя с Наполеоном: «Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть» говорит герой. И здесь же знаменателен провоцирующий, иронический ответ Порфирия Петровича: «Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает?» Реплика Заметова тоже пародирует повальное увлечение «наполеонизмом», ставшее пошлым «общим местом»: «Уж не Наполеон ли какой будущий нашу Алену Ивановну на прошлой неделе топором укокошил?»

В Раскольникове присутствуют как бы два человека: гуманист и индивидуалист. Индивидуалист убивает Алену Ивановну обухом топора (точно сам рок толкает безжизненную руку Раскольникова); измазавшись в крови, герой перерезает топором шнурок на груди старухи с двумя крестами, иконкой и кошельком, вытирает окровавленные руки о красный гарнитур. Беспощадная логика вынуждает Раскольникова, претендующего в своей теории на эстетизм, зарубить Лизавету острием топора – он точно входит во вкус кровавой бойни. Лизавета беременна, и, значит, Раскольников убивает трех человек. Если бы Кох не почувствовал опасности и не убежал бы от двери старухи-процентщицы, его, скорее всего, ждала бы участь Лизаветы. И был бы четвертый труп.

Награбленное у Алены Ивановны Раскольников прячет под камень, под напором несговорчивой и бередящей душу совести почти забывая о деньгах и драгоценностях. Мучаясь угрызениями совести, он сокрушается, что не «переступил через кровь», не оказался «сверхчеловеком», а предстал «вошью эстетической» («Разве я старушонку убил? Я себя убил…») К тому же он мучается оттого, что мучается. Ведь Наполеон бы не мучился, не зря же он в самом деле «забывает армию в Египте (…) тратит полмиллиона людей в московском походе».

Раскольников не осознает тупиковости своей теории, отвергающей незыблемый нравственный закон, суть которого, по словам М. Туган-Барановского, в том, что «всякая человеческая личность есть верховная святыня совершенно независимо от того, каковы моральные достоинства этого человека, никто не может быть средством в руках другого, а каждый составляет цель в себе…». Раскольников нарушил нравственный закон и пал, поскольку обладал нравственным сознанием, «совестью, и она мстит ему за попрание нравственного закона».

С другой стороны, Раскольников великодушен, благороден, отзывчив, из последних средств помогает больному товарищу; рискуя собой, спасает детей из огня пожара, отдает материнские деньги семейству Мармеладовых, защищает Соню от клеветы Лужина; у него задатки мыслителя, ученого. Порфирий Петрович говорит Раскольникову, что тот имеет «великое сердце», сравнивает его с «солнцем» («Станьте солнцем, вас все и увидят»), с христианскими мучениками, за свою идею идущими на казнь.

В теории Раскольникова, как в фокусе, сосредоточиваются все противоречивые нравственные и душевные свойства героя. Прежде всего, по замыслу Раскольникова, его теория сверхлична, она констатирует, будто всякий человек «подлец», а социальная несправедливость в порядке вещей. Вот почему рассказ Мармеладова о Сонечкиной жертве (чтобы накормить детей Мармеладова, Соня выходит на панель) ассоциируется в сознании героя с самопожертвованием Дуни Раскольниковой, выходящей замуж за Лужина ради него, Раскольникова: «…вечная Сонечка, пока мир стоит!»; «Ай да Соня! Какой колодезь, однако ж, сумели выкопать! и пользуются (..) Поплакали, и привыкли. Ко всему-то подлец-человек привыкает!»

Раскольников отвергает сострадание, смирение и жертвенность, выбирая бунт. Вместе с тем в мотивах его преступления заложен глубочайший самообман (Ю. Карякин): освободить человечество от вредной старушонки, награбленные деньги отдать сестре и матери, тем самым спасая Дуню от сладострастных лужиных и свидригайловых.

Раскольников напрасно убеждает себя в простой «арифметике», будто с помощью смерти одной «гадкой старушонки» можно осчастливить человечество. Вопреки самообману главный мотив преступления эгоистический, то есть «наполеоновский» комплекс героя.

С казуистикой Раскольникова вступает в противоборство сама жизнь. Болезнь героя после убийства показывает равенство людей перед совестью, она есть следствие совестливости, так сказать, физиологическое проявление духовной природы человека. Устами служанки Настасьи («Это кровь в тебе кричит») народ судит преступление Раскольникова.

«Двойники» Раскольникова – бессовестные Лужин и Свидригайлов, – искажая и передразнивая его эстетичную с виду теорию, также заставляют героя пересмотреть взгляд на мир и человека. Если он не покается в преступлении, то ничем не будет отличаться от своих двойников. Раскольников не желает быть такими, как они. В нем необычайно сильны стыд и совесть.

Теории «двойников» Раскольникова судят самого Раскольникова. Теория «разумного эгоизма» Лужина, по мнению Раскольникова, чревата следующим: «А доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать…» Иначе сказать, Раскольников угадывает в пошлой теории Лужина, который тот излагает Раскольникову в момент знакомства, свою собственную теорию об «обыкновенных и необыкновенных», только показанную в уродливом и пошлом зеркале.

Свидригайлов, выведав о преступлении Раскольникова, считает его как бы своим собратом по греху («Ну, не правду я сказал, что мы одного поля ягоды?»), передергивает трагические признания героя «с видом какого-то подмигивающего, веселого плутовства». Сам Свидригайлов, как и Раскольников, виновник смерти трех человек: своего слуги Фильки (тот повесился после разговора с хозяином); жены Марфы Петровны (скорее всего, он отравил ее ядом) и четырнадцатилетней девочки-утопленницы, которую Свидригайлов растлил. Достоевский не может простить греха надругательства над ребенком, поэтому Свидригайлов обречен. Для него, по Достоевскому, уже невозможен, в отличие от Раскольникова, путь покаяния. Он неминуемо должен покончить жизнь самоубийством. О самоубийстве на каторге думает и Раскольников, упрекая себя, что он явился с повинной, а не покончил счеты с жизнью, якобы струсил.

Наконец, спор Порфирия с Раскольниковым (ср. издевку Порфирия над тем, как же отличать «необыкновенных» от «обыкновенных»: «нельзя ли тут одежду, например, особую завести, носить что-нибудь, клеймы там, что ли, какие?..») и слова Сони, сразу перечеркивающие хитрую диалектику Раскольникова, вынуждают его встать на путь покаяния: «Я ведь только вошь убил, Соня, бесполезную, гадкую, зловредную». – «Это человек-то вошь!» – отвечает Соня в ужасе.

Соня читает Раскольникову евангельскую притчу о воскрешении Лазаря (подобно Лазарю, герой «Преступления и наказания» четыре дня находится во «гробе», на четвертый день он приходит к Соне каяться в преступлении). Соня отдает Раскольникову свой крест, оставляя на себе кипарисный крест убитой им Лизаветы, с которой они обменялись крестами. Тем самым Соня дает понять Раскольникову, что он убил свою сестру, ибо все люди – братья и сестры во Христе.

Раскольников претворяет в жизнь призыв Сони – выйти на площадь, упасть на колени и покаяться перед всем народом: «Страдание принять и искупить себя им…» Покаяние Раскольникова на площади трагически символично, напоминает участь древних пророков, так как предается всенародному осмеянию. Обретение Раскольниковым веры, чаемого в мечтаниях Нового Иерусалима – долгий путь. Народ не желает верить в искренность покаяния героя: «Ишь нахлестался! (…) Это он в Иерусалим идет, братцы, с родиной прощается, всему миру поклоняется, столичный город Санкт-Петербург и его грунт лобызает». Вспомним в связи с этим вопрос Порфирия во время первой встречи с Раскольниковым: «Так вы все-таки верите же в Новый Иерусалим?»

Окончательный приход Раскольникова к вере и отречение от «теории» происходит на каторге, после его апокалиптического сна о «трихинах», заразивших человечество стремлением убивать. Трихины – микроскопические существа, которые заставляют человека думать, будто в нем одном заключена истина. Но для Достоевского истина заключена отнюдь не в человеке, а в Боге, в Христе. Лишь только Раскольников возомнил себя сверхчеловеком, обладающим властью решать, кому жить, кому умереть, посчитавшем, что мерзкая старушонка-процентщица недостойна жить, Раскольников взял на себя функции Бога. Только Бог может решать, кто достоин жить, а кто должен умереть. Сон о трихинах снится Раскольникову во время Святой недели, то есть на Пасху. Это символично, так как, по мысли Достоевского, Раскольникову необходимо возродиться и воскреснуть как личности с помощью христианского покаяния. Ведь Раскольников – совестливая натура, и, следовательно, жить с преступлением в душе он не в силах.

Едва Раскольников по-настоящему кается и отрекается от своей теории об «обыкновенных» и «необыкновенных», окружающий мир сразу освещается иным светом: каторжники смягчаются к герою, он проникается жертвенной любовью Сони, последовавшей за ним на каторгу, его рука сама тянется к Евангелию, подаренному ему Соней. Словом, происходит воскресение «падшего человека». Таким образом, совесть Раскольникова спасает его окончательно. Достоевский, вынуждая героя стать на христианский путь покаяния и возрождения, считает этот путь единственно верным.

6. 2 Чеховский город, в котором совестно жить и стыдно за человека («Маленькая трилогия»)

Человек Чехова – человек 80-х годов XIX века. Этот человек совсем не похож на Базарова, Раскольникова, Обломова или Штольца. Он измельчал. Так же по-особому Чехов понимает быт: он скучен до обыденности, и внешне с людьми почти ничего не происходит, но самые большие катастрофы у героев Чехова происходят именно на фоне привычных поступков, жестов и ничего не значащих слов. Однажды, как пишет М. Громов, «Чехов осудил душещипательную бытовую мелодраму, которую тогдашняя критика принимала за социально-проблемный реализм» (…): «Зачем это нужно – писать, что некий садится в подводную лодку и плывет на Северный полюс, чтобы там погибнуть во льдах из любви к Марье Ивановне? Так не бывает. В жизни люди обедают, только обедают, а в это время слагаются их судьбы и разбивается их жизнь». Эти слова можно считать выражением художественной манеры Чехова.

Главный мотив чеховского творчества – особое понимание человеческой совести. В этом понимании как раз и надо искать уникальную неповторимость чеховского искусства. Чеховский Иванов говорит: «День и ночь болит моя совесть, я чувствую, что глубоко виноват, но в чем собственно моя вина, не понимаю». Точно так же к совести относится и сам Чехов: «Русский человек во всем и всегда виноват: умер ли у него кто-нибудь, обидели его или он обидел, все равно; с виною или без вины, вольно или невольно – виноват». В письме к О.Л. Книппер-Чеховой Чехов писал о себе: «А я всегда – правда твоя – всегда буду виноват, хотя и не знаю, в чем» (письмо от 28 декабря 1900 года).

Безличная вина, и молчаливая трагедия уничтоженных обыденностью человеческих жизней – вот темы Чехова. Иван Иванович Чимша-Гималайский в рассказе «Крыжовник» с горечью говорит: «Мы видим тех, которые ходят на рынок за провизией, днем едят, ночью спят, которые говорят всякую чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбища своих покойников; но мы не видим и не слышим тех, которые за кулисами. Все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания».

Пространство Чехова – вымышленный и обобщенный город. Этот город провинциальный, он находится где-то в центре России. Впрочем, он лишен какой бы то ни было географической определенности. В нем живут чеховские чиновники, или учителя, или врачи, которые тоже в конечном итоге черствеют душой и превращаются в чиновников. Скука и пошлость этого серого и унылого города уничтожают в них все человеческое. В чеховском городе человек постепенно задыхается, становится пошляком и гибнет как личность. О совести в этом городе никто больше не помнит. Чтобы выжить в этом городе, нужно забыть о ней или уничтожить ее, выкорчевать из души. Совестливому Чехову становится мучительно стыдно за человека, который превращается в животное или механизм.

Город Чехова – это футляр. В нем люди прячутся в свои собственные маленькие футляры. В рассказе «Человек в футляре» Чехов сужает пространство вокруг человека до предела. Оно становится похоже на раковину, куда прячется улитка. Вот портрет учителя гимназии Беликова: «Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время прятал его в поднятый воротник. Он носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх».

Даже «мертвые языки», которые преподает Беликов и которыми он восхищался («О, как звучен, как прекрасен греческий язык! Антропос! (человек по-гречески)), – это тоже своеобразный футляр, попытка уйти от жизни, не общаться с людьми.

В городе Чехова действует эпидемия страха. Но если, скажем, в «Ревизоре» страх хотя бы объясним: чиновники боятся ревизора, то в чеховском рассказе он беспочвенен и беспричинен. Учителя боятся Беликова, потому что он всех угнетает своей осторожностью, руководствуясь двумя жизненными принципами: «как бы чего не вышло» и «как бы не дошло до начальства». Он предлагал сослуживцам снизить балл ученику 4-го класса Петрову или Егорову, а потом и вовсе исключить их из гимназии. Никто из учителей не был с ним согласен, но в результате поступали именно так, как он хотел. Страх Беликова заразителен, он охватывает весь город: «Мы, учителя, боялись его. И даже директор боялся. Вот подите же, наши учителя народ все мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на Тургеневе и Щедрине, однако же этот человек, ходивший всегда в калошах и с зонтиком, держал в руках всю гимназию целых пятнадцать лет! Да что гимназию? Весь город! Наши дамы по субботам домашних спектаклей не устраивали, боялись, как бы он не узнал; и духовенство стеснялось при нем кушать скоромное, играть в карты. Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять-пятнадцать лет в нашем городе стали бояться всего… громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, помогать бедным, учить грамоте…»

Даже личная жизнь Беликова – попытка заключить себя в «футляр»: он не ел ни постное, ни скоромное, но ел судака на коровьем масле; боялся держать женскую прислугу, но держал угрюмого повара Афанасия, который бормотал себе под нос у ворот дома Беликова, мимо которого проходили горожане: «Много уж их нынче развелось!» Двойник Беликова Афанасий так же угрюм, как Беликов. Другими словами, страх рождает злобу и ненависть, – вот оборотная сторона страха.

Еще один футляр, в который уходит с головой Беликов, – его кровать с пологом, куда забирается Беликов и накрывается с головой одеялом, со страху представляя, что его зарежет повар Афанасий.

Вдруг такой человек задумал жениться на веселой хохлушке Вареньке (ей стукнуло за 30, и было все равно, за кого выходить замуж), однако какой-то шутник размножил по гимназии карикатуры, в которых был изображен Беликов под ручку с Варенькой, в калошах, с зонтиком, с засученными брючками и с надписью: «влюбленный антропос».

Беликов страшно перепугался и отправился к брату Вареньки, чтобы объяснить, что он тут ни при чем, но неожиданно увидел Вареньку, ехавшую по городу на велосипеде. Как это так?! Девушка на велосипеде! Как бы чего не вышло! Как бы не дошло до начальства! Он изложил свои претензии брату Вареньки, а тот спустил его с лестницы. Когда Беликов скатывался с последней ступени, подошла Варенька – и расхохоталась. Беликов пришел к себе, лег в постель, заболел и вскоре умер на своей кровати с пологом. Кровать естественным образом превращается в смертное ложе – в гроб, наилучший для Беликова футляр: «Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала!»

Кажется, похоронив Беликова и испытав от этого, по словам учителя гимназии Буркина, «большое удовольствие», люди наконец-то станут свободными, будут жить радостной и осмысленной жизнью. Ничуть не бывало! Оказывается, в каждом из нас сидит Беликов – этот «человек в футляре». И его не так-то легко выковырять из души.

«Внутренний Беликов» – вот бич человека. Или, иначе говоря, пошлость, сидящая внутри человека, разъедает его жизнь, уничтожает его достоинство и человечность. Учитель Буркин с грустью констатирует: «Вернулись мы с кладбища в добром расположении. Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше».

Выслушав рассказ учителя Буркина о своем коллеге Беликове, ветеринарный врач Чимша-Гималайский обобщает данный случай и доказывает, что все люди этого города живут в том или ином «футляре»: «…в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт, – разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор, – разве это не футляр? (…) сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, – нет, больше жить так невозможно!»

В этом монологе Иваном Ивановичем Чимшой-Гималайским движет чувство вины, стыда за человека, то есть той самой совести в чеховском понимании. Как может человек так жить – недостойно, пошло и мелко? Он уничтожает в себе человеческое. Как изменить это? Чехов в рассказе выражает свой социальный идеал: человек должен по капле «выдавить из себя раба» (чеховское выражение), откинуть пошлость, стать свободным.

С точки зрения совести решает Чехов и проблему счастья. Образ счастья Чехов рисует в рассказе «Крыжовник». Мечта и счастье – два воображаемых предмета, которые обыкновенно представляются чем-то необыкновенно возвышенным, романтическим. Чехов снимает с мечты всякий малейший налет благородного романтизма. Брат ветеринарного врача Ивана Ивановича Чимши-Гималайского Николай Иванович Чимша-Гималайский мечтает об усадьбе с крыжовником. Ради этого он отказывает себе во всем, сживает со света и сводит в гроб свою жену – «некрасивую вдову», на которой он женился ради ее денег, какие тотчас же положил в банк на свое имя. Он ничуть не осознает себя виновным в смерти жены. Он медленно, но верно деградирует, превращаясь из человека в животное.

Когда мечта наконец-то достигнута и усадьба куплена, добрый Николай Иванович превращается в свинью: «В прошлом году я поехал к нему проведать. Поеду, думаю, посмотрю, как и что там. В письмах своих брат называл свое имение так: Чумбароклова пустошь, Гималайское тож. Приехал я в «Гималайское тож» после полудня. Было жарко. Возле канавы, заборы, изгороди, понасажены рядами елки, – и не знаешь, как проехать во двор, куда поставить лошадь. Иду к дому, а навстречу мне рыжая собака, толстая, похожая на свинью. Хочется ей лаять, да лень. Вышла из кухни кухарка, голоногая, толстая, тоже похожая на свинью, и сказала, что барин отдыхает после обеда. Вхожу к брату, он сидит в постели, колени покрыты одеялом; постарел, располнел, обрюзг; щеки, нос и губы тянутся вперед, – того и гляди, хрюкнет в одеяло». Внутренне Николай Иванович тоже изменился: из тихого, скромного, любящего человека, робкого чиновника он превращается в пошляка, начиненного банальностями, который высказывает их безапелляционно, как министр, пыхтя от надменности: «Образование необходимо, но для народа оно преждевременно»; «телесные наказания вообще вредны, но в некоторых случаях они полезны и незаменимы». «Я знаю народ и умею с ним обращаться… для меня народ сделает все, что захочу». Ясно, что Чехов создает зловещую фигуру, начиненную штампами и пошлостью. Этот человек становится общественно опасен, потому что начинает думать, что всегда и во всем прав, поскольку купил имение с крыжовником.

Николай Иванович кормит брата первым урожаем крыжовника, и он счастлив. Бессовестное пошлое счастье героя снова вызывает в Чехове-писателе стыд. Иван Иванович Чимша-Гималайский рассказывает: «И он с жадностью ел и все повторял:

– Ах, как вкусно! Ты попробуй!

Было жестко и кисло, но, как сказал Пушкин, «тьмы истин нам дороже нас возвышающий обман». Я видел счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась так очевидно, который достиг цели в жизни, получил то, что хотел, который был доволен своею судьбой, самим собой».

Чехов отказывается принимать подобное счастье – счастье пошлое, самодовольное, замкнутое в своем мирке. Когда вокруг несчастье, не должно быть счастливого, по убеждению Чехова. И эта позиция – позиция писателя, для которого характерно обостренное чувство совести. Устами Ивана Ивановича Чимши-Гималайского Чехов выражает одну из самых заветных своих мыслей, подлинно, а не мнимо гуманистическую: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные»(…) «…для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чаи».

В последнем рассказе чеховской «маленькой трилогии» «О любви» герой рассказа и одновременно сам рассказчик помещик Алехин стыдится самого себя, своей неспособности отстоять собственное счастье и настоящую любовь. Совесть заставляет Алехина с болью и горечью вспоминать историю своей любви, загубленной из-за страха перед людскими толками. Оказывается, и этот достаточно просвещенный человек тоже не лишен внутренней пошлости.

Он любил замужнюю женщину Анну Алексеевну Луганович – она любила его. Почему им нельзя было стать счастливыми? Почему они никак не решаются признаться друг другу в любви, хотя знают оба, что любят друг друга? Их держит страх.

Алехин боится, что не сможет прокормить Анну Алексеевну и ее ребенка: он слишком бедный помещик, едва-едва сводящий концы с концами. Потом они оба боятся, что обидят мужа Анны Алексеевны – глупого, пошлого, старого и некрасивого, но доброго человека, который считает Алехина своим искренним другом.

Вследствие этих отношений или, точнее, их отсутствия, отсутствия любви, Анна Алексеевна начинает лечиться от нервов и все свое раздражение вытесняет на Алехине. И только когда мужа переводят в другой город, и Алехин приходит провожать свою возлюбленную на вокзал, где в купе они остаются наедине друг с другом – и плотина их любви как бы прорывается: они признаются друг другу в любви, плачут, целуют друг друга, но поздно: они погубили свою жизнь, не решившись отбросить пошлость, по капле «выдавить из себя раба». И, значит, увы! Алехину остается печально подводить итоги своей жизни и выводить из нее весьма неутешительный жизненный урок: «Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе».